Национально-социалистическая революция в России (автоконспект)

От автора. Я думал, что достиг предела концентрации мысли в тексте, когда год назад утрамбовал в: 50-страничный объем брошюры с тем же названием основное содержание теории революции и теории русского национального социализма. Ведь классики жанра написали на аналогичные темы неисчислимое количество пухлых томов… 

Однако соратники справедливо заметили, что в наш век коротких рекламных роликов, чатов и твитов полсотни страниц - это слишком много, неподъёмно для массового читателя, особенно из молодежной среды. Пришлось еще больше уплотнить текст, одновременно упростив его для пущей удобоваримости, но не в ущерб главному смыслу. 

Автор законспектировал сам себя. Так появился «автоконспект», предлагаемый вниманию читателя.

1.НАЦИОНАЛЬНО-СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ В РОССИИ

1.1. Почему революция и почему в России?

Не потому, что этого кто-то хочет. Революция – вещь не рукотворная, а системная. От человеческой воли она не зависит, но подчиняется только общим законам развития.

Эволюция, в том числе эволюция человеческого сообщества, устроена таким образом, что всякая система (а Россия есть сложная система) жизнеспособна только тогда, когда она движется от простого к сложному, развивается. Эволюция не терпит топтания на месте и тем более движения вспять. Откат назад называется инволюцией, это упрощение и разрушение, дорога в небытие. 

Если система перестает развиваться, то она либо распадается, и тогда ее подсистемы начинают жить самостоятельно (так случилось с СССР), либо коренным, революционным образом перестраивается, преодолевая внутренние факторы торможения (как королевская Франция в 1789 году и Российская империя в 1917 году[1]). 

Российская Федерация после 1991 года – яркий пример отката в прошлое и деградации. Значит, она либо расколется, как Советский Союз, либо в ней произойдет революция. Таков закон природы, действующий объективно, «хочу - не хочу» здесь не работает.

1.2. Какая революция?

Всякая революция представляет собой перестройку системы, ее фазовый переход на новый виток спирали развития за счет ликвидации внутренних факторов, которые на данном витке дисбалансируют систему и не дают ей прогрессировать, усложняться.
В современной РФ таких факторов два: национальный и социальный. Структурное неравновесие в обеих сферах, генерируя напряженность в обществе, тормозит поступательное движение страны по эволюционной спирали.

Это, во-первых, дисбаланс между государствообразующей ролью русского народа и его дискриминированным состоянием в России и, во-вторых, дисбаланс между социально-экономическим положением «верхов» и «низов». 

Нарастающая межнациональная напряженность периодически прорывается на поверхность российской жизни в виде конфликтов нерусских с русскими, которые становятся обыденностью[2]. Эти конфликты, как правило, разрешаются в пользу нерусских, что неудивительно ввиду нерусской национальной принадлежности тех людей, которые захватили собственность и власть в России после контрреволюции 1991 года и определяют государственную политику.

Социальная напряженность, измеряемая разницей между доходами 10% самых богатых граждан и доходами 10% самых бедных, зашкаливает за все мыслимые пределы. В социологии принято считать, что социальный конфликт неизбежен уже при десятикратном разрыве в доходах, тогда как в Российской Федерации разрыв, по экспертным оценкам, 40-кратный или даже 50-кратный. 

Усугубляет ситуацию то обстоятельство, что значительную долю национального богатства России, природного и созданного руками народа, у государства нагло украла в ходе т.н. «приватизации» кучка жуликов. Это делает нелегитимным сам институт частной собственности. Психологически невозможно признать «право» вора владеть украденным у государства народным имуществом, это противно всему русскому мироощущению, основанному на чувстве справедливости. 

К тому же «новые русские», обманом завладевшие богатством и властью, по большей части совсем не русские по происхождению. Это обстоятельство придает политической борьбе в России национально-освободительную краску, еще более обостряя ее. 

Динамика изменения ситуации в стране постоянно негативная. Национальная и социальная политика правительства последовательно усиливает национальную и социальную напряженность, усугубляя системное неравновесие и приближая революционный взрыв. «Хозяева» России своей патологической русофобией и непомерной алчностью уже загнали маятник российской истории в крайнее антинационально-антисоциальное положение.

Когда поддерживающие его в этом положении административные подпорки ослабнут, маятник, в соответствии с законами природы, качнется в обратную сторону[3]. Произойти это может в любой момент, потому что широкой политической опоры у господствующего режима в стране нет.

Личная популярность Путина[4] не может восполнить политический вакуум, в котором болтается его правительство, как известный предмет в проруби. Популярность – это явление иного порядка, измеряемое т.н. «рейтингом», который соотносится больше с известностью персонажа, чем еще с чем-либо. У Аллы Пугачевой, например, рейтинг выше путинского, что не делает ее политическим лидером. А уж рейтинг государя императора Николая II, если бы его измерили за день до свержения самодержца с престола в феврале 17-го, наверняка достигал бы высот, которые нынешним политикам и не снились. Ну и что с того? Помог ему рейтинг усидеть на престоле?

Политическая опора выражается не в популярности человека, а в согласии граждан с действиями власти. Такого согласия в России как раз нет и быть не может. Выражая интересы абсолютного меньшинства населения, а именно чиновничье-олигархической прослойки, правящая группировка сохраняет свое положение у государственного кормила исключительно обманом. При помощи мошеннических политтехнологий к участию в выборах допускаются только явные и тайные ставленники режима. Выборы формально проводятся, но реального выбора людям не предлагают[5]. В таких условиях - малейший толчок, и иллюзорная псевдодемократическая конструкция, поддерживающая властную вертикаль, рухнет вместе с самой вертикалью.

В силу указанных причин в российскую дверь стучится очередная революция, и будет она национально-социалистической, а не какой-нибудь другой. Устранить национально-социальное неравновесие, сковывающее поступательное движение страны, может лишь противоположный национально-социалистический вектор развития. Иного не дано, ведь третий закон Ньютона никто не отменял, и всякое действие по-прежнему встречает противодействие, равное по силе и обратное по направлению – в данном случае обратным направлением является национальный социализм.

1.3. Революционные силы и революционные идеи

Любой социум в части политической активности разделяется на два неравных слоя. Это активное меньшинство, составляющее примерно 5% его численности, и пассивное большинство – остальные 95%. Разница между ними в том, что большинство предпочитает приспосабливаться к существующему устройству жизни, а меньшинство пытается его изменить.

У меньшинства сил на революцию недостаточно. Их хватает только на государственный переворот, максимум на бунт. Но то и другое является не изменением существа системы, которое называют революцией, а лишь судорогой на поверхности жизни общества. 

Переворот представляет собой насильственное свержение одной правящей группировки и замену ее другой. Пример – гвардейские перевороты в России XVIII веке, когда вместо одного царя на престол сажали другого (чаще цариц). 

Бунт – локальное стихийное возмущение некими конъюнктурными обстоятельствами. На Руси бунты случались, например, из-за нехватки соли или по причине печатания медных денег вместо серебряных. Стоит ликвидировать повод для бунта (завезти соль, перелить медные монеты на колокола), как бунт сам собой затухает. Власти бунтов боятся, но не как таковых, а потому что бунт может сыграть роль детонатора революции в случае, если в обществе накопился достаточный революционный заряд в виде социальной напряженности, вызванной системными дисбалансами.

Бунт в сочетании с переворотом обычно сопутствуют революции, но сами по себе революцией не являются, поскольку не меняют внутрисистемных отношений. Таковы, например, стандартные «цветные революции» на постсоветском пространстве: микробунт типа «майдан» плюс переворот в форме насильственной смены правительства, и все, дальше жизнь продолжается без ощутимых для народа перемен.

Для революционного изменения, требующего преодоления огромной инерции хотя и сбоящей, но все же функционирующей системы, силенок у меньшинства маловато. Здесь требуется непосредственное участие пассивного большинства – того самого, которое называют народом и которое только и может генерировать тектоническую социальную энергию, потребную для коренной трансформации всей общественно-государственной махины. 

Противоречия, нарушающие системное равновесие, ощущаются во всем обществе, как в активном меньшинстве, так и в народной массе. Роль меньшинства в революции заключается в том, чтобы, правильно определив эти противоречия, доходчиво сформулировать и предложить народу пути их преодоления в виде революционной идеи. 

Если революционная идея, которая оформляется в меньшинстве, отвечает неосознанным чаяниям народной массы, она становится катализатором революции. Проникнув в социальную среду, идея мобилизует народ на преобразование системы в новое, равновесное состояние, прообраз которого она в себе несет.

При этом совершенно не важен удельный вес в старой системе той политической группы (обычно их называют партиями), которая выдвигает действенную революционную идею. Единственное, что имеет значение – это созвучие идеи настроениям народа. 

Как якобинцы во Франции два с лишним столетия назад были не видны на фоне борьбы влиятельных придворных группировок, так и о большевиках мало кто в России знал в начале прошлого века, когда все внимание общественности занимали крупные буржуазные партии, да всякие нигилисты-террористы. Это не помешало якобинцам и большевикам возглавить революции, когда те спонтанно начались в их странах, и изменить ход мировой истории[6]. В революции главную роль играют не рейтинги и не деньги (хотя они тоже не лишние), а идеология, способная мобилизовать народ, вывести его из состояния политической апатии, и умение создателей этой идеологии, сколько бы их поначалу ни было, донести ее до массового сознания.

Что касается роли отдельных личностей в революции, то она сводится к функции персонала, обсуживающего потребности переделки вышедшей из равновесия системы, не более того. Кто утверждает, что это он «сделал» революцию, впадает в грех гордыни. Такой человек просто угадал ход истории и успел ухватиться за ее фалды, по выражению Бисмарка. Не он, так кто-нибудь другой сделал бы то же самое, распознав витающую в воздухе революционную идею и сформулировав ее понятными народу словами.

Абы какая идея для революции не годится. Сработает только та идея, которая, вступив в резонанс с настроениями народа, овладеет массовым сознанием и превратится благодаря этому в материальную силу, способную, побудив народ к революционному действию, изменить мир. 

Народу по большей части чужды идеи, которые политически активному меньшинству кажутся важными, такие, например, как идеи демократии, честных выборов, личных прав и свобод и т.п. Народная масса сосредоточена на ключевой для нации задаче производства и воспроизводства действительной жизни, а на это влияют исключительно условия безопасности (особенно войны и мира) и базовые социально-экономические параметры существования, связанные с отношениями собственности на средства производства. 

В разных странах и в разные эпохи революционные идеи разнятся в зависимости от конкретных исторических условий. В нынешней России, выведенной из равновесия национальным и социальным угнетением русского большинства ее населения, действительно революционной является идея национальной и социальной справедливости, национально-социалистическая идея. Все остальное – пустопорожнее словоблудие, народной души не волнующее и политических перспектив потому не имеющее.

1.4. Динамика революции.

Всякая революция включает три фазы: разрушительную, созидательную и стабилизационную.

Первая фаза, разрушительная, сосредоточена на борьбе за власть в государстве и проходит под лозунгом «Долой!»: «Долой власть аристократов и церковников!» (Франция, 1789 г.); «Долой самодержавие!» (Россия, февраль 1917 г.); «Долой правительство помещиков и капиталистов!» (Россия, октябрь 1917 г.); «Долой диктатуру коммуняк и гэбистов!» (контрреволюция в России, 1991 г.). После перехвата власти первым делом уничтожаются институты, сопутствовавшие свергнутому режиму. 

Созидательная фаза революции осуществляется под лозунгом «Даешь!». Этот лозунг обосновывает в массовом сознании приход к власти новой политической силы необходимостью осуществления революционных преобразований, с которыми эта сила ассоциируется в глазах народа. В России февральская революция 1917 года случилась на фоне надежд народной массы на прекращение войны и решение, наконец, земельного вопроса. Когда буржуазное Временное правительство не оправдало этих ожиданий, февраль перерос в октябрь с большевистскими лозунгами «Мир народам!», «Земля крестьянам!», «Фабрики рабочим!», ради осуществления которых требовалось передать всю «Власть советам!». Что и было сделано – (формально) в части власти[7], а с землей и фабриками большевики народ обманули, но об этом далее. На созидательном этапе формируются новые институты, соответствующие сути революционных преобразований.

Наконец, третья фаза – фаза стабилизации, она проходит под лозунгом «защиты революции». «Революционное творчество масс» мало пробудить, надо его еще и остановить вовремя, когда революция уже решила свои задачи, обозначив параметры нового системного равновесия, и дальнейшее ее продолжение грозит разнести государственность в клочья. В этот момент на историческую арену выходят персонажи, которых иногда называют «душителями революции». 

Миссия «душителя» - не только затормозить революцию, но и не дать контрреволюции уничтожить ее завоевания. То есть он должен остановить качания исторического маятника в новой точке равновесия. Так что на самом деле это не душитель, а наоборот, спаситель революции, стабилизирующий систему в том равновесном состоянии, в которое революция ее привела, ликвидировав прежние дисбалансы.

Во Франции начала позапрошлого века такую роль сыграл Наполеон Бонапарт, закрепивший основные принципы созданного революцией буржуазного строя (по наполеоновскому Кодексу законов до сих пор живет большинство капиталистических стран[8]). Он без колебаний расстреливал и не знавших удержу ура-революционеров, благодаря которым пришел к власти, и реакционеров-роялистов, боровшихся за реставрацию династии Бурбонов и прежних феодальных порядков.

В России Сталин аналогичным образом ставил к стенке и морил в Гулаге не только классовых врагов, но и своих соратников по «ленинской гвардии» как за левый (революционный), так и за правый (контрреволюционный) «уклонизм».

Нечто подобное сейчас делает в Российской Федерации Путин, пытающийся стабилизировать то, что получилось после разрушения советской системы Горбачевым и «коренных реформ» Ельцина. Только задача у него, в отличие от стабилизаторов-предшественников, нерешаема, поскольку в сам фундамент нынешней российской системы заложены мины, запрограммированные на скорое ее разрушение. 

Как в семье пьяницы и проститутки ребенок не может вырасти добропорядочным гражданином, так и не может быть жизнеспособным общественный строй, появившийся на свет в результате национальной измены в Беловежской пуще и мегакражи государственного имущества, которую называют «приватизацией». Под влиянием двойной родовой травмы режим, преступный от рождения, проводит криминальную линию в политике и экономике, создавая тем самым в обществе национальное и социальное напряжение и приближая Россию к закономерному итогу в виде революции.

Главный российский революционер – само правительство, своими действиями выводящее систему из равновесия. Одновременные попытки государственного руководства систему как-то стабилизировать выглядят как симптом расщепления сознания (в медицине – шизофрения).

Таким образом:
- нарастающая напряженность в общественно-политической и социально-экономической сферах жизнедеятельности Российской Федерации делает неизбежной скорую революцию;
- революция будет национально-социалистической и никакой иной из-за того, что причины системного неравновесия, которые революции надлежит ликвидировать, находятся именно в национальной и социально-экономической областях;
- существенно повлиять на революционный процесс, а тем более по своей воле остановить его или, наоборот, начать человек или группа людей не могут ввиду ничтожности человеческих сил по сравнению с тектонической социальной энергией народной массы, в которой нуждается революция.
Единственное, что в ходе революции можно и нужно делать, так это правильно понимать и объективно оценивать происходящее, для чего и написана эта глава. Правильное понимание позволит постараться избежать ненужных крайностей и разрушений и нацелить революционную энергию народа на созидание, на построение в России новой формации – общества национальной и социальной справедливости.

2. РУССКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ СОЦИАЛИЗМ

2.1. Социализм. 

Единственным квалифицирующим признаком социализма является общенародная форма собственности на основные средства производства. Если основные средства производства (в современную эпоху это природные ресурсы и крупная промышленность) принадлежат народу, значит, налицо социализм.

Все остальное типа «скандинавского социализма» и т.п. – от лукавого. Когда основными средствами производства владеет лишь некоторое количество частных лиц, это в любом случае капитализм. Признаком капитализма является частная форма собственности на средства производства, остальное несущественно.

Перераспределение капиталистическим государством доходов богатых в пользу бедных, как в Швеции, Франции и других странах, никакого отношения к социализму не имеет. Социализм – не принцип распределения чего бы то ни было, а исключительно принцип владения средствами производства.

Не было социализма и в гитлеровской Германии, хотя правившая там партия называлась национал-социалистской. Весь «социализм» германских нацистов заключался в том, что они смогли добиться от немцев такой степени национальной солидарности, что социальное и кастовое (особенно в армии) деление общества временно утратило свою политическую значимость. В остальном же – самый натуральный капитализм с частной собственностью на средства производства.

Форма собственности жестко увязана с политической властью. Главный закон политэкономии гласит, что тот, кто владеет основными средствами производства, обладает и властью в государстве. Только так, иначе не бывает, независимо от того, кто персонально заседает в правительствах и парламентах. Там заседают наемные работники, менеджеры, управляющие государством в интересах своих работодателей – владельцев средств производства. 

Когда основным средством производства были рабы, власть принадлежала рабовладельцам (рабовладельческая формация). Когда таковым стала земля, власть перешла к землевладельцам (феодальная формация), которых от властных рычагов в результате серии буржуазных революций оттеснили хозяева заводов и банков (капиталистическая формация). Социалистическая общественная формация сопряжена с общенародной собственностью на основные средства производства, другого социализма не бывает.

2.2. Советский социализм. 

История человечества знает только один опыт практического социализма – советский, реализованный в СССР по проекту Карла Маркса и растиражированный во многих странах. Почему же везде этот опыт оказался неудачным, нежизнеспособным? Ведь сам по себе социализм несомненно является более прогрессивным общественным строем, чем предыдущие формации, и советский эксперимент теоретически должен был быть успешным. Но не сложилось. По какой причине?

Дьявол, как известно, кроется в мелочах, в деталях. Одна такая деталь советскую модель социализма и загубила. Анализ семидесятилетнего советского строительства показывает, что банкротство социалистической системы марксистского типа, созданной в нашей стране, было изначально запрограммировано в теории Карла Маркса. Нечаянно ли, нарочно ли, истории неизвестно, но Маркс в разработанном им социалистическом проекте допустил ошибку в самом главном разделе этого проекта. А именно, он перепутал понятия «народ» и «государство», когда писал об «общенародной» собственности на средства производства, приравнивая ее к собственности «государственной».

По марксовой логике, коли при социализме государство является «народным», то и принадлежащее ему имущество автоматически становится собственностью этого самого народа. Однако основоположник упустил из виду одну деталь, казалось бы, мелкую, но на самом деле оказавшуюся судьбоносной. Ведь государство как таковое есть система институтов, то бишь голая абстракция. В материальной действительности абстракцию воплощает в жизнь особая социальная группа, которая управляет государственными институтами и которую называют «бюрократией» или «чиновничеством». Бюрократия и есть «государство» в человеческом измерении.

Из-за этой путаницы получилось так, что средствами производства, которые при марксистском социализме юридически находятся в собственности государства, в советской практике фактически владела крайне немногочисленная социальная группа чиновников, которую в СССР называли «партийно-советской номенклатурой». Ей же, коммунистической бюрократии, по закону политэкономии принадлежала вся полнота государственной власти. 

А как же народ? Народ при советской системе от собственности был отчужден целиком и полностью. Как и от политической власти, которую дает владение средствами производства.

Когда в 1917 году большевики поднимали людей на революцию, они пообещали крестьянам землю, а рабочим фабрики. Эти лозунги, созвучные давно назревшим чаяниям народной массы, вывели пассивное большинство из свойственного ему инертного состояния, и социалистическая революция состоялась. Но революционные вожди никому ничего не дали, обманули людей. Все забрали себе – и землю с фабриками, и власть, соответственно, тоже. 

Иначе говоря, собственность на средства производства в СССР (и других социалистических странах, копировавших советскую модель) не была общенародной. Это была собственность сословная – фактически всем владело сословие партийно-советских чиновников, олицетворявшее государство. 

Это значит, что социализма в полном смысле слова в Советском Союзе не было. Капитализма тоже не было – в отсутствие института частной собственности на средства производства. А то, что там было, представляло собой некую промежуточную формацию, уже не капиталистическую, но еще и не социалистическую. Эдакий бюрократический квазисоциализм. Как у Пушкина: «родила царица в ночь не то сына, не то дочь…. неведому зверушку». Мутанты же, как известно, долго не живут.

Бесклассовое «государство рабочих и крестьян» существовало только в пропагандистской мифологии коммунистической партии. На самом деле советское общество было классовым и состояло из двух неравных частей – партийно-советской бюрократии, которая от имени государства осуществляла право собственности в народном хозяйстве и обладала неограниченной властью, и всего остального населения, так называемых «трудящихся».

Трудящиеся при советском «социализме» были неимущими и бесправными. Владеть средствами производства гражданам СССР запрещалось законом. А политические права ограничивались периодическим посещением избирательных участков, чтобы бросить в урны для голосования бюллетени с фамилиями кандидатов «от единого блока коммунистов и беспартийных», то есть от правящего режима, других вариантов советская «демократия» не допускала.

Господствовавший в СССР бюрократический класс замкнулся сам в себе, деградировал и по историческим меркам очень быстро, всего за семьдесят лет пребывания у власти впал в старческий маразм. Одновременно общество окончательно утратило веру в пропагандистскую «морковку» - скорое построение рая на земле в виде коммунизма, - которую большевики подвесили перед ним в оправдание жесточайшей эксплуатации тех самых «трудящихся», о благе которых якобы пеклась советская власть. 

В результате советская квазисоциалистическая система перестала продвигаться вперед, застыла и, в соответствии с законом эволюции, который застоя не прощает, претерпела коренную трансформацию. А поскольку в тот момент не нашлось плодотворной идеи насчет дальнейшего развития путем усложнения, система перестроилась методом упрощения. То есть распалась на подсистемы в виде бывших союзных республик, каждая из которых зажила собственной независимой жизнью. 

Распадом СССР упрощение не ограничилось. Подсистемы, став суверенными государствами, мгновенно откатились назад по шкале цивилизационного прогресса – в то состояние, в каком они пребывали на момент победы социалистической революции в 1917 году. Кто впал в азиатскую архаику и восстановил социальную структуру по типу «бай-батрак» с ее средневековыми нравами, где новыми баями стали недавние коммунистические бонзы. Кто, наплевав на суверенитет и самобытность, подался в колонии к Америке в надежде разменять национальную идентичность на сытое «общечеловеческое» прозябание на затворках западного мира.

Россия же, провалившись во времени, очутилась в 1917 году, где-то между февралем и октябрем. Та же либеральная демагогия насчет «свободы» и «демократии», та же импотенция правительства, те же казнокрадство и коррупция. Стало даже еще хуже из-за того, что положение вырезанной в свое время большевиками российской правящей элиты заняла мелкая уголовная шушера.

Однако эволюция такая штука, которая не разрешает не только топтаться на месте, но и пятиться назад. На некоторое время, конечно, можно попытаться реставрировать какое угодно прошлое: хоть династию Бурбонов, как произошло во Франции в начале позапрошлого века, хоть аналог буржуазного временного правительства Керенского, как в конце ХХ века случилось в нашей стране. Но ненадолго и небезнаказанно. Закон природы однозначен и неумолим: либо иди вперед, развиваясь и усложняясь, либо, если не можешь, распадайся на куски, пусть они по отдельности попытают счастья на путях прогресса. Именно такой выбор стоит сейчас перед Российской Федерацией.

Перспектива расчленения России по образцу Советского Союза представляется совершенно неприемлемой. Есть, слава Богу, другой путь – путь русского национального социализма.

2.3. Новый социализм в России.

Социалистический выбор представляется для России безальтернативным. Строить капиталистическое общество сейчас, когда мировой капитализм завел человечество в цивилизационный тупик, который проявляется буквально во всем, от падения морали до отсутствия прорывных открытий в науке, по меньшей мере глупо. Да и не очень-то капиталистические отношения в нашей стране укореняются, октябрь 17-го тому свидетельство. Нет в капитализме того, что для русского народа важнее всего на свете, а именно справедливости.

В социализме же справедливость есть. А то, что советская его разновидность обанкротилась, объясняется не порочностью самого социализма как идеи, а теоретической «ошибкой» Карла Маркса при проектировании структуры отношений собственности. Именно из-за этой ошибки его последователи вместо общества социальной справедливости, нацеленного на всесторонний прогресс, вырастили в России нежизнеспособного квазисоциалистического уродца.

Ошибку нужно учесть и построить в России действительно социалистическую общественную формацию как более прогрессивную по сравнению с капитализмом[9].

Для этого требуется исключить из структуры отношений собственности на основные средства производства, сложившейся сейчас в Российской Федерации, лишние звенья. Это бюрократический аппарат государственного управления и сросшаяся с ним в коррупционном симбиозе социальная группа крупнейших собственников – так называемых олигархов. 

Предприятия, которыми руководят чиновники от имени государства или владеют олигархи как частные лица, надлежит передать непосредственно в собственность народа – каждого гражданина России как физического лица. Все граждане по праву рождения станут в равных долях совладельцами крупнейших системообразующих предприятий во всех отраслях народного хозяйства. При этом, во избежание перераспределения имущества, гражданин будет лишен права как-либо распорядиться своей долей – продать, заложить, передать по наследству, подарить и т.д. Он будет лишь владеть ею всю жизнь, с момента появления на свет и до последнего вздоха, и получать от нее доход наравне со всеми остальными.

В предлагаемой системе основные средства производства окажутся в собственности народа, всех 150 миллионов российских граждан без каких-либо исключений. Каждый гражданин в индивидуальном порядке станет совладельцем самой значимой части национального достояния. Появится принципиально новый институт собственности – общенародной и одновременно индивидуальной[10]. 

Средние и малые предприятия целесообразно оставить в частной собственности в классическом ее виде ради большей гибкости экономики и ввиду незначительности их удельного веса в народном хозяйстве (а значит, и политического значения владения ими). А вот самые крупные предприятия, связанные с эксплуатацией природных богатств, которыми Всевышний (или природа, кому как нравится) наделил Россию, по справедливости должны принадлежать всем ее гражданам, а не кучке вороватых чинуш, путающих государственное имущество со своим личным, и не банде жуликов-олигархов, присвоивших народное добро в ходе «приватизации». Равно как и промышленные гиганты, созданные трудом всего народа в советское еще время (при «демократии» ничего серьезного, кроме трубопроводов для экспорта сырья, не построено, все только разворовывается). 

Государство в новой формации отстраняется от непосредственного управления народным хозяйством на микроуровне – уровне отдельных предприятий. Его функции в сфере экономики заключаются в определении экономической политики в интересах народа, планировании экономического развития и управлении этим развитием посредством экономических же рычагов: налогов, тарифов, регулирования денежного обращения и т.д. 

В этих целях в собственность государства возвращается банковская система с одновременным изменением характера ее деятельности. Банки должны не паразитировать за счет ссудного процента, обогащая своих хозяев-ростовщиков, а обеспечивать денежными средствами реальное производство, оставляя себе лишь малую долю с оборота в целях самофинансирования.

Эти задачи органичны для государства, которое в новой системе станет действительно народным. Ведь кто владеет основными средствами производства, тому принадлежит и власть в государстве, политэкономия отклонений от своего закона не допускает. Общенародная собственность на основные средства производства означает политическую власть народа, то бишь народовластие. 

Круг замыкается, обозначая новую, истории еще не известную социально-экономическую и общественно-политическую формацию. Как правильно ее назвать?

Общенародная собственность на основные средства производства есть социализм, это понятно. Но недостаточно из-за того, что термин «социализм» по инерции ассоциируется в мышлении с марксистской моделью. Требуется определение, чтобы обозначить отличие новой социалистической формации от советской.

Человеческое сообщество, которое будет владеть основными средствами производства в предлагаемой системе, то есть совокупность граждан России, называется политической нацией. Соответственно, в России будет национальный социализм. Но в этой формулировке на ум сразу приходит германская модель национал-социализма, и опять нужно уточнение.

В российской политической нации 80% составляют этнические русские - русская биологическая нация. Это значит, что в предлагаемой системе отношений собственности и власти 80% главного достояния России будет принадлежать русской нации; на ее же долю придется и пропорциональная, то есть самая большая часть политической власти в государстве. Следовательно, социализм у нас в стране будет национальным как в политическом (российском), так и в биологическом (русском) смысле термина. То есть это будет русский национальный социализм. Вот так правильно, такой термин раскрывает сущность явления и одновременно выделяет его из ряда созвучных по названию.

В российском государстве установится русская власть, основанная на прочном социально-экономическом фундаменте в виде общенародной собственности на средства производства. Причем без ущемления законных интересов других народов страны, которые будут представлены в структуре собственности и, соответственно, во власти пропорционально их численности. Это справедливо, и это исправит те дисбалансы в российской системе, которые сейчас мешают ей развиваться и грозят разрушением. 

Теорию можно (и нужно, но не в этом формате) углублять и конкретизировать. Но принципиальное значение для революционного перехода России в новое качество имеет сама формула русского национального социализма: общенародная индивидуальная собственность на основные средства производства + народовластие. 

3. РЕВОЛЮЦИОННОЕ СЛОВО И РЕВОЛЮЦИОННОЕ ДЕЛО

Революционная ситуация в России созрела: нарастающее социальное и национальное неравновесие привело страну на порог коренного переформатирования отношений в обществе. Как писали классики, «низы» не хотят жить по старому, в нищете и бесправии, а «верхи» не могут править по новому, прекратить мародерство и заняться созиданием. 

Рвануть может в любой момент, и это очень опасно, потому что, в отсутствие в массовом сознании конструктивной революционной идеи, русский бунт, всегда «бессмысленный и беспощадный», грозит очередным «упрощением» России, разрушением ее государственности. Так и до размеров Московского княжества «упроститься» можно…

Предлагаемые разными политическими силами пути выхода из нынешнего тупика обращены в прошлое. Левые так или иначе ностальгируют по временам СССР, по дню вчерашнему. Либералы устремлены в позавчера, их сердцу дороги порядки Временного правительства и идеи Учредительного собрания. Правые в большинстве своем умиляются седой стариной эпохи претензий Москвы на статус третьего Рима или, самое позднее, нравами того периода, когда Священным синодом руководил оберпрокурор Победоносцев. 

Все это не работает и работать не может по неоднократно уже упоминавшейся причине – эволюция не терпит движения назад. А как и куда идти вперед, никто не знает. Точнее, не знал до сих пор, до появления теории русского национального социализма.

Так что национально-социалистический призрак бродит по России в гордом одиночестве. Атмосфера насыщена его флюидами, порождаемыми теми противоречиями, которые выводят систему из равновесия. Дело за малым – материализовать этот аморфный призрак, придав ему зримую форму политической идеологии. Что мы и пытаемся сделать в данной работе.

Революционное слово подобно музыкальному инструменту-органу, который упорядочивает хаотично движущиеся частицы воздуха, модулирует их в своих трубах и выдает на выходе связную мелодию. Наша мелодия сложена из чаяний людей и является идеологией русского национального социализма. Возвращаясь в массовое сознание в упорядоченном уже виде, эта идеология играет роль катализатора в насыщенной революционным электричеством среде - усиливает энергию народной массы и нацеливает эту энергию в обозначенном ею направлении. 

Сверхзадача состоит в том, чтобы довести русскую национально-социалистическую идею до сознания как можно большего количества граждан страны. Чтобы человек, который до того несправедливость ощущал, переживал, но не знал, как ее исправить, правильно обустроив Россию, хлопнул себя по лбу: «Вот же оно - то самое, что надо делать! Я и сам это знал!». В свете такого понимания сами собой рождаются лозунги национально-социалистической революции: «Долой!» - власть чиновников и олигархов, «Даешь!» - долю национального богатства и участие во власти каждому. 

Тогда и революция не страшна. Революционное дело, которому будет предшествовать революционное слово, настраивающее массы на одну волну, совершится бескровно и молниеносно, потому что люди будут понимать, к чему нужно стремиться, а не крушить все подряд. И потому что сопротивляться национально-социалистическому переустройству общества в России практически некому. 

В сохранении нынешних отношений власти и собственности заинтересованы по большому счету одни только высшие чиновники и олигархи, то есть статистически незначимое меньшинство. А все остальные 150 миллионов человек от русского национального социализма только выиграют материально и, что не менее важно, морально. Из советского и постсоветского неимущего состояния они перейдут в разряд собственников, равноправных совладельцев богатства страны. Неимущих классов в России вообще не останется.

Конечно, у правящего режима сейчас и власть, и деньги. Но что с них толку, когда нынешние «хозяева жизни» окажутся в подавляющем политическом меньшинстве? Даже на штыки они опереться не смогут. Хотелось бы посмотреть на того бойца, который добровольно откажется от доли национального достояния, причитающейся ему по закону Божескому и человеческому. И тем более пойдет воевать против революционного народа за то, чтобы его долей и долями его родных и близких продолжали владеть непонятно какие жулики, укравшие и продолжающие красть у государства народное богатство. Вряд ли найдется хоть один такой альтруист и обожатель чиновников-олигархов.

К тому же национально-социалистическую революцию можно совершить на правовой основе действующей Конституции РФ. Основной закон провозглашает множественность форм собственности и демократическое устройство страны, а для торжества русского национального социализма больше ничего и не требуется.

Другое дело, что чиновно-олигархический режим узурпировал власть и блокировал демократический механизм ее обновления. Это делает столкновение народа с правительством неизбежным. Но правовой смысл такого столкновения будет заключаться в борьбе за восстановление конституционной законности, что придаст национально-социалистическому революционному движению не виданную в истории легитимность. 

И с моральной стороны национально-социалистическая революция безупречна. Что может быть моральнее возвращения потерпевшему украденного у него имущества?

Словом, куда ни посмотри, всякое лыко ложится в строку. И строка эта – русский национальный социализм, общество национальной и социальной справедливости в русском ее понимании. Другого пути у России нет, да его и не требуется.

Александр НикитинСекретарь ЦПС ПЗРК «Русь» 
(полный вариант текста здесь)

P.S. Моральный и гражданский долг каждого человека, который желает России добра, - способствовать распространению идеологии русского национального социализма в обществе в меру его возможностей. От простого «прочитал – дай почитать другому» до переиздания нашего «автоконспекта», публикации его текста в периодической печати, кустарного тиражирования, продвижения в Интернете и т.п. Все действия в этом направлении автор заранее одобряет.

Чем глубже русская национально-социалистическая идея проникнет в народные массы, тем скорей и безболезненней произойдет переход к новой формации. А в этом заинтересованы буквально все, тем более что на другой чаше исторических весов лежит перспектива разрушения российской государственности. Поэтому главное революционное дело сейчас – нести идею русского национального социализма в народ. Каждый может лично в этом деле участвовать, от каждого зависит судьба Родины.