Лжесвященника продолжет нести или Поцелуй Иуды... Еще раз о лже-миссионерском "литургическом творчестве" Илариона и его заказчиках
Пресс-служба Нижегородской епархии сообщает, что театральную постановку оратории митрополита Волоколамского Илариона (Алфеева) «Страсти по Матфею» 10, 17 и 24 апреля 2016 года исполнят артисты Нижегородского государственного академического театра оперы и балета имени А.С. Пушкина. В центре сюжета – заключительные главы Евангелия от Матфея, описывающие последние дни земной жизни Христа.
Верующие не раз выступали против таких лжемиссионерских проектах, выносящих сокровенное на сцену театров. Почему нельзя инсценировать Евангельский сюжет, сочинять на эту тему небогослужебные, далекие от православного мировосприятия произведения, чадам Церкви понятно без слов и лишних объяснений. Если же такого осознания нет, - пишет православный сайт Антиэкуменизм, - то значит человек либо совершенно невоцерковлен и не стремится к этому, либо же утратил благоговение перед божественным.
Трудно сказать, к какому из предложенных вариантов относится митрополит Иларион (Алфеев), никогда не носивший бороды и длинных волос (что, по слову священноисповедника Патриарха Тихона, является первым признаком обновленчества) и непринужденно разговаривающий на итальянском с римским папой, главой еретиков-латинян. Но слова самого Илариона, приравнявшего богослужение к концерту, говорят сами за себя:
«"Страсти по Матфею" создана в просветительских, миссионерских целях. Произведение призвано дать верующим возможность еще раз прочувствовать, осмыслить, пережить искупительные страдания Иисуса Христа. Светские же люди, которые не ходят в церковь регулярно, смогут пережить те же чувства, какие испытывают православные верующие, когда присутствуют на богослужениях Страстной седмицы».
О МУЗЫКАЛЬНОЙ ЦЕННОСТИ ОПУСА ИЛАРИОНА
- в своё время писал редактор отдела культуры издания «Коммерсантъ Weekend»–СПб композитор Борис Филановский: «Это поделка недоучки. Отчасти корявые стилизации под Баха или Моцарта — не потому, что они такие духовные, а просто что на слуху, под то и стилизуем. Отчасти честное богослужебное пение — в концертном зале, однако, звучащее как напыщенная паралитургическая вампука, лопающаяся от сознания собственной духовности…Быть немножко композитором - это все равно что быть немножко священником...»
Тогда же, ещё при первом исполнении иларионовских "Страстей" в Большом Концертном зале Консерватории в 2007 году, этот опус отметил и музыкальный критик Петр Поспелов в своей статье "Примитив из Оксфорда":
"Священник в рясе, раскланивающийся со сцены в ответ на аплодисменты переполненной аудитории и принимающий цветы от восторженных поклонников, — такое увидели консерваторские стены, где Владимир Федосеев дирижировал «Страстями по Матфею» епископа Илариона...
Сочинение музыки не является главным делом жизни епископа Венского и Австрийского Илариона (Алфеева)... В середине 80-х Алфеев (тогда ещё носящий фамилию литовского иудея Дашевского - прим. ред.) закончил гнесинскую десятилетку и даже поступил в Консерваторию в класс композиции. Осознав иное призвание, музыку он оставил и вернулся к сочинению лишь через двадцать лет...
Качество музыкальной композиции неравноценно. Многие хоры выдержаны в стилистике православной хоровой музыки. В этой традиции автор чувствует себя органично, естественно идет за складом текста. Нередко попадаются красивости в духе Гречанинова, «Вокализ» Рахманинова заползает сам собою, приходится вспоминать и хоры из опер Мусоргского. В последней части, особенно в арии Богородицы, убеждаешься, что автор знаком с мюзиклом Эндрю Ллойда Уэббера Jesus Christ Superstar, а может быть, и с киномузыкой Майкла Наймана. И, вея где пожелает, по страницам партитуры разливается дух музыки советского кино.
Но без Баха в «Страстях» православный композитор тоже не обошелся. И не в оркестровых фугах: они-то как раз выглядят ученическими упражнениями... Но в целом ряде номеров автор впрямую переносит к себе ключевые баховские куски — не только из «Матфея», но и из «Иоанна». Знаменитая ария Erbarme dich, заимствованная процентов на 70, становится Надгробной песнью — правда, не для альта, а для тенора и сильно короче, но с такой же солирующей скрипкой. Это не цитирование и не рекомпозиция, не пародия и не деконструкция. Здесь вообще неуместно применять термины из арсенала современного искусства, где художник, бывает, использует материал классического искусства, устанавливая по отношению к нему сознательную дистанцию. Здесь неуместно вспоминать и самого Баха, который переписывал Вивальди, не волнуясь об авторстве, — это были творческие заимствования равного, искушенного коллеги. Это скорее похоже на то, как деревенский певец перепевает на свой лад городской романс. Или художник из народа изготавливает рукописную книгу, подражая печатным изданиям.
...человек, изучавший философию в Оксфорде, на стезе музыкального творчества епископ выступает как наивный художник. Примитив — уважаемый род искусства, но в академической музыке не принят. Сама природа ремесла делит композиторов на профессионалов и недоучек, не оставляя вариантов.
...«Страсти по Матфею» не имеют системного единства, которое присуще как классике, так и примитиву .. опус епископа неудачен...".
Оставим музыкальную сторону...
"ОКСФОРДСКИЙ ПРИМИТИВ"
Это словосочетание нам напомнило о том, как проявил себя Иларион во время учебы в Оксфорде. Вот что писал в нашумевшем в свое время Открытом письме митрополит Антоний Сурожский тогда еще епископу Подольскому Илариону (Алфееву):
"Дорогой владыка Иларион, с чувством глубокой скорби начинаю это письмо. Неужели ты не понимаешь и не чувствуешь, что, давая всенародную огласку трагедии, которая разыгралась в Сурожской епархии со времени твоего прибытия в Англию, ты не только расшатываешь стройную (до твоего приезда) жизнь епархии, но подрываешь многолетний труд, положенный другими, и всенародно позоришь имя Русской Церкви во всей Европе и Америке? А картина, которую ты даешь, большей частью не соответствует действительности. И сколько озлобления и мстительности может непредубежденный читатель прочесть в твоих личных нападках на владыку Василия и других!
Ты пишешь, что я сам просил Патриарха отрядить тебя в Сурожскую епархию. Сначала речь шла о твоем назначении исследователем при Кембриджском университете. Позже митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл сказал, что он тебя в помощь мне не отпустит иначе как в сане епископа. Я на это согласился с готовностью, ожидая в твоем лице чуткого, понятливого сотрудника. В этом я ошибся: я ожидал одного человека, а прибыл другой. В самый первый день твоего приезда ты мне сказал глубоко смутившую меня фразу: "Когда на меня возложили руки при хиротонии, я почувствовал, что я теперь архиерей и ЧТО У МЕНЯ ВЛАСТЬ". Это меня ужаснуло, так как я всю жизнь верил, что мы призваны СЛУЖИТЬ, а не властвовать. Я обратил на это твое внимание, но, видно, безуспешно: с самых первых дней твоего пребывания в нашей среде ты своим авторитарным обращением настолько восстановил против себя все лондонское духовенство, что у меня попросили разрешения устроить встречу между нами, на которой они могли бы высказать тебе свои переживания.
Эта встреча благого результата не имела, ты не сумел "услышать" крик раненых душ и только вынес вражду против тех, кто с искренностью и правдивостью говорил тебе правду. То же самое случилось и тогда, когда другая группа духовенства (владыка Анатолий, опытный и правдивый архиепископ, протоиереи Сергий Гаккель и Михаил Фортунатто) встретилась с тобой и высказала свои недоумения, к которым я прибавил и свои критические замечания. Ответить нам ты отказался. Смущение, связанное с тобой, стало шириться и "темнеть". Ты начал, пользуясь всеми встречами с прихожанами, собирать вокруг себя почитателей и сторонников, все больше разделяя приход на "своих" и "иных". Я попросил тебя посещать провинциальные приходы, что ты и сделал очень успешно, однако и в них после твоих посещений началось разделение на "своих" и "чужих" не только среди мирян, но и среди духовенства.
Впервые после 53 лет моего служения в Великобритании и Ирландии начало рождаться взаимное отчуждение. Ты начал ставить священникам на вид, что даже после многих лет служения они не удостоились церковных наград. (Я на самом деле в награды не верю, считая, что служить Богу и людям - самая большая честь, которая может выпасть на долю человека, и отмечал крестом лишь многолетнее служение и саном протоиерея многолетние труды.)
Также ты обращал внимание священников на незначительность их "зарплаты" и на то, что некоторые из них совмещают служение Богу и людям с мирской работой, ввиду того что приходы в провинции немногочисленны и пастырское окормление верующих не может заполнить "рабочий день". Я сам несколько лет совмещал пастырское служение с работой врача в Париже. Денежная тема, как и тема о награждениях, стала играть роль, которую она раньше не играла. (Сам ты потребовал 40 тыс. фунтов.)..."
Впрочем, вернемся к статье музыкального критика П. Поспелова, кстати, лично имеющего весьма "проевропейские" пристрастия. Тогда он заметил, что буквально через несколько дней после московской премьеры, «Страсти по Матфею» были исполнены в Риме по-итальянски с благословения тогдашнего папы Римского Бенедикта XVI, что выявляет "серьезный ментальный заказ". То есть заказ Ватикана...
Мы же обратим внимание на то, что в качестве иллюстрации к "оратории Иллариона" используют сцену с поцелуем Иуды...